Роковая музыка - Страница 5

Доступ к книге ограничен фрагменом по требованию правообладателя.

Она снова опустила голову и продолжила свое образование, которому, по ее мнению, школа только мешала.

А неокрепшие умы продолжили препарировать воображение поэта.

Кухня была тех же колоссальных размеров, что и прочие помещения. В ней могла заблудиться и сгинуть целая армия поваров. Далекие стены терялись в тенях, а печная труба, поддерживаемая покрытыми сажей цепями и обрывками сальных канатов, исчезала во мраке на высоте примерно четверти мили от пола. Свое свободное время Альберт проводил на выложенном плиткой клочке, на котором размещались кухонный шкаф, стол и плита. И кресло-качалка.

– Когда человек спрашивает: «Зачем все это?», с ним явно не все в порядке, – сказал Альберт, скручивая сигаретку. – А когда он это говорит, я не знаю, что и думать. Опять на него нашло…

Единственный, кроме Альберта, обитатель кухни согласно кивнул. Рот его был полон.

– Сначала у него появилась дочка, – продолжал Альберт. – Не в том смысле, что появилась, а… ну, ты понимаешь. Потом ему в череп пришла идея взять себе подмастерье. Вынь да положь ему ученика, чем он других хуже?! Ха! И что из этого вышло? Ничего, кроме неприятностей. Кстати, ты, если вдуматься… тоже одна из его причуд. Не хотел тебя обидеть, – быстро добавил он, вспомнив, с кем разговаривает. – У тебя все прекрасно получается. Ты отлично справляешься.

Очередной кивок.

– Он все понимает как-то не так, вот в чем беда. Помнишь, что было, когда он узнал про Ночь Всех Пустых и этого, Санта Хрякуса? Мы же все расхлебывали. Запихивали дуб в котел, делали колбаски из бумаги, обед из свинины и все такое прочее. А он сидел в бумажной шляпе и все спрашивал: «ВЕСЕЛО, ПРАВДА?» Я сделал ему маленькое пресс-папье, а он подарил мне кирпич.

Альберт поднес сигаретку к губам. Она была мастерски скручена. Только истинный мастер способен скрутить настолько тонкую самокрутку, что табака в ней практически нет.

– Кстати, очень хороший кирпич. Я до сих пор его храню.

– ПИСК, – отозвался Смерть Крыс.

– Вот тут ты попал в яблочко, – согласился Альберт. – Вернее, попал бы, если бы у нас на кухне яблоки были. Самое важное он всегда упускает из виду. И чего он не умеет, так это забывать.

Он с такой силой всосал самокрутку, что на глаза его навернулись слезы.

– Если честно, зачем все это?… Да уж!

Чисто по человеческой привычке он взглянул на кухонные часы, хотя они не ходили с того самого момента, как Альберт принес их сюда.

– Обычно в это время он уже дома, – нахмурился он. – Приготовлю-ка поднос. Интересно, где это он задерживается?

Святой человек, скрестив ноги и положив руки на колени, сидел под священным деревом. Глаза его были закрыты – с закрытыми глазами проще сосредоточиться на Бесконечности, – а из одежды на нем была только набедренная повязка – таким образом он демонстрировал свое пренебрежение мирскими вещами.

Перед ним стояла деревянная чаша.

Спустя какое-то время он вдруг понял, что за ним наблюдают, и приоткрыл один глаз.

В нескольких футах от него сидела странная, размытая фигура. И эта фигура… кому-то она явно принадлежала – а как иначе? И еще, у фигуры совершенно точно был внешний вид – всякий человек как-то да выглядит. Фигура была приблизительно… вот такого роста, в общем, она определенно…

– ПРОШУ ПРОЩЕНИЯ.

– Да, сын мой? – откликнулся святой человек, наморщив лоб. – Э-э, ты ведь мужеского пола?

– ТЕБЕ МНОГОЕ ОТКРЫТО, ОДНАКО И Я В ЭТОМ ПРЕУСПЕЛ.

– Неужели?

– МНЕ СКАЗАЛИ, ЧТО ТЫ ЗНАЕШЬ ВСЕ.

Святой человек открыл второй глаз.

– Таинство существования заключается в пренебрежении земными связями, отвергании химеры материальных благ и поиске единения с Бесконечностью, – изрек он. – И убери свои поганые лапы от моей чаши для пожертвований.

Внешний вид просителя вызывал у святого человека какую-то неясную тревогу.

– Я ВИДЕЛ БЕСКОНЕЧНОСТЬ, – сказал незнакомец. – НИЧЕГО ОСОБЕННОГО.

Святой человек опасливо оглянулся.

– Не говори ерунды, – сказал он. – Ты не мог видеть Бесконечность, потому что она бесконечна.

– И ВСЕ-ТАКИ Я ЕЕ ВИДЕЛ.

– Хорошо… И как же она выглядит?

– ОНА СИНЯЯ.

Святой человек неловко поежился. Все шло не так, как надо. Обычно следовал быстрый экскурс в Бесконечность, затем – многозначительный кивок в сторону чаши для пожертвований, и проситель уходил довольный.

– Она черная, – пробормотал он.

– НЕТ, – возразил незнакомец. – ЭТО ЕСЛИ СМОТРЕТЬ СНАРУЖИ. НОЧНОЕ НЕБО – ДА, ОНО ЧЕРНОЕ. НО ЭТО ВСЕГО ЛИШЬ ПРОСТРАНСТВО, КОСМОС. А БЕСКОНЕЧНОСТЬ – СИНЯЯ.

– Ты, гляжу, все знаешь. Просвети меня тогда, какой звук получится, если хлопнуть одной ладонью? – язвительно осведомился святой человек.

– ЗВУК «ХЛ». А ВТОРАЯ ЛАДОНЬ ДОБАВЛЯЕТ «ОП».

– Ага! Вот здесь ты ошибаешься! – радостно воскликнул святой человек, наконец почувствовав под ногами твердую землю. Он торжествующе взмахнул костлявой рукой. – Никакого звука, видишь?

– ТЫ НЕ ХЛОПАЕШЬ, А ПРОСТО МАШЕШЬ РУКОЙ.

– Напротив, я именно что хлопаю. Но использую не обе ладони, а всего одну. Ладно, допустим, бесконечность – синяя, но какого именно оттенка?

– ТЫ ПРОСТО ПОМАХАЛ РУКОЙ, – упорствовал незнакомец. – НЕ СЛИШКОМ-ТО ФИЛОСОФСКИЙ ПОДХОД. ОТТЕНКА УТИНОГО ЯЙЦА.

Святой человек бросил взгляд на гору. Приближалась группа людей. Несли они нечто очень похожее на миску с рисом, и в их волосы были вплетены цветы.

– Послушай, сын мой, – торопливо произнес святой человек. – Что тебе нужно? У меня мало времени.